и он понимает, что видел её любой:
как она скалит зубы и бешено рвётся в бой,
чтоб не выглядеть слабой в мире тупых амёб,
корнеплодов, столплённых в бурт.
как она замучена алчной и злой толпой
и мечтает просто побыть собой.
взять и выключить этот чудной флешмоб,
сконцентрированный в абсурд.
и он делает вывод-видимо, всё всерьёз.
что он любит: как она морщит нос,
как забавно чихает, безумно смешно поёт.
не пытаясь её менять.
даже если она, психуя, идёт в разнос,
а ведь это очень плохой прогноз,
он уверен, что сразу же всё пройдет,
стоит только её обнять.
что он видел её: без мейкапа и всю в слезах,
видел голой, усталой, с хаосом в волосах,
видел пьяной, больной, ворчащей по пустякам,
мол, по дому кругом бардак...
как весь мир утопает в бездонных её глазах,
как она ищет друга в котах и бездомных псах,
как подходит всем платьям и каблукам.
что он любит все эти "как".
как она ставит "Scorpions" на репит,
как свернувшись калачиком мирно спит
и смешно сопит, укутавшись в тёплый плед,
растворяясь в своём мирке.
как сияет, словно большой софит,
если он дарит лилии и бисквит.
как она оставляет яркий помадный след
на небритой его щеке.
как в такие моменты его пробирает ток,
а она расцветает, словно лесной цветок.
в ней задор глумливого сорванца,
как же, боже, она нежна.
у него в груди вальсирует кипяток,
сердце бьётся, как дьявольский молоток.
он легко убирает прядку с её лица,
она очень ему нужна...
её кожа нежнее, чем самый искусный шёлк.
он, целуя, шепчет: "я рад, что тебя нашёл,
каждый взгляд твой мной выучен и любим,
безгранично и горячо.
ты со мной неизменно, куда бы я там ни шёл.
ну а если мой бас рассержен, а взор тяжёл,
я хочу, чтоб ты тоже меня любым
принимала и грела, уткнувшись в моё плечо".
(c) Эль Кеннеди/Poetry